The Place to Buy Museum Quality RUSSIAN ART
IF YOU ARE WILLING TO SELL: ORIGINAL ART OR ANTIQUES ESPECIALLY RUSSIAN. PLEASE CLICK HERE

  1. BARANOV-ROSSINE

  inventory

BARANOV-ROSSINE
COA
ВЛАДИМИР БАРАНОВ-РОССИНЕ

BARANOV-ROSSINE Certificate of Authenticity



MITURICH

Владимир Баранов-Россине (1888-1944) Натюрморт с цветком на кофейном столике. 1925. Картон, темпера. 13” х 10” (33 x 25,5 см) Справа внизу авторская подпись, Rossine и дата,<19>25.

Владимир Давидович Баранов-Россине принадлежит к когорте выдающихся живописцев, известных в истории искусства ХХ века под зонтичным определением «Парижская школа».
Многие художники Парижской школы были выходцами из российской черты оседлости; не составлял исключения и Баранов. Он родился в небольшом селении Таврической губернии (ныне Запорожская область) в семье мещанина Давида Баранова и был записан казенным раввином как Шулим-Вольф, он же Лейб.
Впоследствии художник русифицировал свое имя, одно время он называл себя Леонидом, затем окончательно избрал имя Владимир.
Способности у мальчика проявились рано, в пятнадцать лет он поступил в Одесское художественное училище; закончив его, в 1908-м выдержал экзамены в петербургскую Академию художеств.
Сведя знакомство с земляком, деятельным Давидом Бурлюком, студент Академии художеств в 1908-1909 годах участвовал в громких выставках левых художников под именем Л.Д.Баранова («Стефанос (Венок)», Москва, 1908; «Звено», Киев, 1908; выставка группы «Венок-Стефанос», 1909, Санкт-Петербург; «Импрессионисты», 1909, Санкт-Петербург и др.)
Баранов обладал врожденным мастерством, и уже в двадцать лет с небольшим он увидел, что ему нечему больше учиться в российских школах.
Своим местожительством с 1910 года молодой человек избрал Париж; во французской столице русский живописец Владимир Баранов исчез, а вместо него появился французский мастер Даниэль Россине; в изобретенной фамилии, тем не менее, орфоэпически звучали слова «российский», «русский».
Через несколько лет художник присоединил французский псевдоним к русской фамилии, войдя в историю искусства под именем Владимир Баранов-Россине.
В отличие от многих соотечественников, Баранов приехал в Париж не учиться, а утверждаться в профессии: вскоре после приезда, в 1910-м,строгое жюри приняло его полотна на престижный Осенний салон.
Недавний россиянин быстро подключился к радикальным формотворческим экспериментам, определявшим интернациональное искусство французской столицы. Столь же быстро он завоевал внимание и интерес знаменитого дарителя репутаций, Гийома Аполлинера.
Одними из самых близких друзей Даниэля Россине были супруги Делоне, уроженка Киева Соня Терк и ее муж Робер. Вырабатываемые Робером Делоне принципы симультанного кубизма - Аполлинер окрестил его более удачным термином «орфизм» - были настолько близки художественной натуре молодого россиянина, что определили, по сути, общий характер его целокупного творчества.

MITURICH

Натюрморт со стулом. 1912
Концентрические круги и диски контрастных цветов, вызывающие ощущение динамики и ритма, числятся первостепенными пластическими завоеваниями орфизма; здесь следует сказать, что Баранов-Россине уже в 1911-1912 году написал ряд интенсивно-красочных полотен, построенных на мотивах динамических круговых элементов и их производных(«Натюрморт со стулом», 1911; Автопортрет, 1912;«Красные домики», 1912, и др.) Картины начала 1910-х заставляют признать в русском парижанине не последователя, а полноправного единомышленника-коллеги Делоне, поскольку французский мастер свои первые холсты «симультанного кубизма» создавал в те же времена и впервые показал их лишь в 1913-м.
Баранов-Россине много выставлялся в первый парижский период; помимо живописных произведений, он был автором оригинальных скульптур, по эффектной изобретательности и радикализму не уступавших прославленной «скульпто-живописи» Александра Архипенко.

MITURICH

Автопортрет. 1912
Трудная судьба помешала художнику полноценно развить и закрепить свои достижения; до наших дней дошло считанное количество его скульптур: одна из них экспонируется ныне в МоМА, Нью-Йорк («Симфония № 2», 1914).
Биография Баранова-Россинэ в событийном плане оказалась в высшей степени драматичной. В ранние годы он был причастен к становлению процессов в русском новаторском искусстве, затем включился в жизнь довоенного богемного Парижа, достиг определенных успехов и признания; Первая мировая война прервала его парижскую карьеру; после двух лет, проведенных в Норвегии, Баранов-Россине переехал в послереволюционный Петроград, затем Москву, где принял активное участие в художественных начинаниях Советской власти.
Артистичность и техническая сноровка, изначально свойственные талантливому художнику, обеспечивали жанровое и стилистическое многообразие его произведениям. Вместе с тем, в среде русских авангардистов эффектные работы Баранова-Россине были восприняты с жесткой бескомпромиссностью: в те «черно-белые» времена протеистичность его творчества была объявлена эклектичностью.

В 1925 году художник эмигрировал из Советского Союза и окончательно обосновался в Париже. Во французской столице в ноябре 1943 года он был арестован гестапо; жизнь Владимира Давидовича Баранова-Россине трагически оборвалась в январе 1944 года в Освенциме.'

Наследие Баранова-Россине при обширном диапазоне тем и сюжетов сцементировано рядом специфических особенностей, выдающих руку, индивидуальность художника в произведениях, исполненных на протяжении жизни в разнообразных стилистических манерах, от экспрессионизма, кубизма, футуризма до сюрреализма поздних лет.
«Натюрморт с цветком на кофейном столике» был создан художником вскоре после окончательного возвращения на вторую родину. Воспроизведение «тихой жизни» вещей испокон веков служило поводом для демонстрации высокого профессионального мастерства, которое и подкупает своей отточенностью в картине искушенного новатора Даниэля Россине.
Художник виртуозно проводит пластическое собеседование одухотворенных участников «тихой жизни»: подбоченившийся кофейник адресуется с таинственным посланием к пузатенькой вазе с ее сокровищем, трогательным одиноким цветком на высоком голом стебле. В свою очередь, круглый цветок с круглой желтой сердцевиной уподоблен своеобразному зрачку, он как живой «смотрит» из полотна, вызывая теперь уже у зрителя ощущение некоeго диалога.

Насыщенный багровый окрас цветка вступает в контрастные и в то же время согласованные отношения со сложнейшим лиловато-розовато-серым колоритом всей картины, чья холодная гамма оттеняется золотисто-охристыми сегментами дисков на неспокойном заднике сценки.
Излюбленный мотив пластики Баранова-Россине, круг с его производными, определяет и художественный, и формальный строй картины. В художественном плане динамика замкнутого вращения по кругу отсылает к теме вечного движения, в формальном - обобщенно-условный фон и абрис предметов, скомпонованных из упругих кругов, секторов, полукругов, обеспечивает декоративную монументальность камерному, казалось бы, натюрморту, способному выдержать любое увеличение.

Принадлежность «Натюрморта с цветком на кофейном столике» (1925) руке Владимира Баранова-Россине подтверждаю

MITURICH

Александра Шатских,
доктор
искусствоведения
Нью-Йорк, 29 Апреля 2017 г.

English translation [by Google]:

Vladimir Baranov-Rossine (1888-1944) Still life with a flower on a coffee table. 1925. Cardboard, tempera. 13 "x 10" (33 x 25.5 cm) With the author's signature low right, Rossine, and date, <19> 25.

 Vladimir Davidovich Baranov-Rossine belongs to a cohort of outstanding painters, known in the history of art of the twentieth century under the umbrella definition of the "Parisian School".

Many artists of the Parisian school were from the Russian prerevolutionary Pale of Settlement for jews; Baranov did not make an exception. He was born in a small village of the Taurida Gubernia (Zaporozhskya Oblast in soviet time) in a family of a philistine David Baranov and was recorded by the official rabbi as Shulim-Wolf, or Leib. Subsequently, the artist russified his name, at one time he called himself Leonid, then finally had chosen the name Vladimir.

The boy's abilities were manifested early, at the age of fifteen he entered the Odessa Art College; having finished it, in 1908 he passed the examinations to the St. Petersburg Academy of Arts.

Having got acquainted with the active fellow countryman, David Burliuk, a student of the Academy of Arts under the name of LD Baranov in 1908-1909 participated in high-profile exhibitions of left artists ("Stefanos (Wreath)", Moscow, 1908, "Link", Kiev, 1908; Exhibition of the group "Wreath-Stefanos", 1909, St. Petersburg, "Impressionists", 1909, St. Petersburg, etc.)

Baranov possessed innate skills, and already in his early twenties, he understood that he had nothing more to learn in Russian schools.

Starting 1910 he had chosen Paris as his place of residence. There Russian painter Vladimir Baranov had disappeared, and a French master Daniel Rossine gad appeared instead. In that invented surname, nevertheless, the words "from Russia", "Russian" hag sounded orphoepically. A few years later the artist added a French pseudonym to the Russian surname, thus entering history of art under the name Vladimir Baranov-Rossine.

Unlike many compatriots, Baranov came to Paris not to study, but to establish himself in the profession: shortly after his arrival, in 1910, a strict jury accepted his paintings for the prestigious Autumn Salon.

The recent Russian quickly joined radical formal experiments that determined the international art of the French capital. Equally quickly, he won attention and interest of a famous reputational creator, Guillaume Apollinaire.

One of Daniel Rossine's closest friends was a family pair of Delaunay - a native of Kiev, Sonia Turk and her husband Robert. Principles of simultative cubism, developed by Robert Delaunay - Apollinaire dubbed that direction with a more successful term "Orphism" - happened to be very close to artistic nature of the young Russian, determining, in fact, the general nature of his holistic work.

Concentric circles and discs of contrasting colors that evoke a sense of dynamics and rhythm are considered to be the primary plastic conquests of Orphism; here it should be mentioned that Baranov-Rossine already in 1911-1912 created series of intensely colorful paintings basing on motifs of dynamic circular elements and their derivatives ("Still Life with a Chair" 1911, Self-Portrait 1912, "Red Houses" 1912,and others). Paintings of the early 1910s made it necessary to recognize in Russian Parisian not a follower, but a full-fledge associate-colleague of Delaune, because the French master created his first canvases of "simultative cubism" at the same time, first showing them only in 1913. .

Baranov-Rossine exhibited a lot in his first Paris period; in addition to paintings, he also created original sculptures, by spectacular ingenuity and radicalism not inferior to famous "sculpture paintings" by Alexander Arkhipenko.

A complicated destiny prevented the artist from fully developing and consolidating his achievements; up to now, a few of his sculptures have been preserved: one of them is now exhibited in MoMA, New York (Symphony No. 2, 1914). Biography of Baranov-Rossini in its eventual plan was extremely dramatic. In his early years, he was involved into formation of processes in Russian innovative art, then he joined life of pre-war bohemian Paris, achieving certain success and recognition there; the First World War interrupted his Parisian career; a after two years spent in Norway, Baranov-Rossini moved to post-revolutionary Petrograd, then Moscow, where he took an active part in artistic endeavors of the Soviet government.

Artistry and technical skills, originally peculiar to a talented artist, provided genre and stylistic diversity to his works. At the same time, among the Russian avant-gardists, spectacular works by Baranova-Rossini were received with a rigid circumspection : in these "black and white" times the proteistic nature of his work was declared to be eclectic.

In 1925, the artist emigrated from the Soviet Union and finally settled in Paris. In French capital in November 1943, he was arrested by Gestapo; life of Vladimir Da vidovich Baranov-Rossini tragically ended in January 1944 in Auschwitz.
'

Legacy of Baranov-Rossine embracing a wide range of themes and stories is cemented by the hand and the artistic individuality in works performed by the artist throughout his life in a variety of stylistic manners, from expressionism, cubism, futurism to surrealism of later years.

Paintings and panels of the Russian Parisian are characterized by expressiveness of color solutions and bright decorativeness reinforced by sharp rhythm and dynamics of images, they are impressing viewers by inventive compositions based on orphic experiments of his youth.

"Still life with a flower on a coffee table" was created by the artist soon after the final return to his second homeland. Showing a "quiet life" of material objects always served in art as a pretext to demonstrate high level of professional skills, which amazes with its sharpness in this painting by the sophisticated innovator Daniel Rossine.

The artist masterfully conducts a plastic interview with spiritualized participants of the "quiet life": an uncoiled coffee pot is addressing with a mysterious message to a pugnacious vase with its treasure, a touching lonely flower on a high bare stem. In its turn, a round flower with a round yellow core is likened to some peculiar pupil, as if it was "alive" on the canvas, and now it gives a viewer an impression of participation in some kind of dialogue.

A saturated purple color of the flower enters into contrasting and at the same time harmonized relations with a most complex violet-pinkish-gray color of the whole painting, whose cold gamma is fetched out by golden-buffy segments of several discs on the restless backdrop of the scene.

A favorite motif of Baranov-Rossine's plasticity , a circle with its derivatives, determines both artistic and formal structure of the painting. In artistic sense, dynamics of closed circular rotation refers to a theme of perpetual motion; in formal sense, generalized conditional background and outline of objects composed of elastic circles, sectors, semicircles - provides decorative monumentality to a chamber still life that can survive any scale of size enlargement.

I confirm authenticity of the "Still-life with a flower on a coffee table" (1925) by Vladimir Baranov-Rossine.

Alexandra Shatskikh,
Doctor of Arts
New York, April 29, 2017

  inventory